Объясните мне кто-нибудь феномен под названием «ночь перед дедлайном».
Почему, если срок сдачи материала — ну, скажем, среда, сесть за его написание я должна никак не раньше вечера вторника? Причем, желательно, где-то часам к восьми, в идеале — к десяти.
Что за мазохистическое наслаждение я испытываю от ночных мозговых штурмов, под сопровождение горижопных мыслей о неизбежности увольнения?
Какое такое особо романтическое настроение на меня накатывает в ночной тиши, что я готова в режиме перепившего кофе зайца впахивать до четырех утра, упасть спать часов на пять и проснуться с первыми петухами (которые уже исклюют меня к тому времени куда только можно), чтобы сесть за вычитку рожденного под звездами шедевра?
В чем захватывающая прелесть, сдерживая нервный тик на правом веке, отправить днем материал в редакцию, и, с чувством состоявшегося подвига, отбыть к чинному послеобеденному сну?
Чем так милы мне мои синяки под глазами, по глубине оттенка которых можно с минимальной погрешностью определить сколько именно дедлайнов у меня случилось на этой неделе?
Мама, прости мне мой маразм.